Голубая луна

47-летний поэт-песенник Лоренц Харт устроился за стойкой бара «Сарди» вечером 31 марта 1943 года, в самый день премьеры мюзикла «Оклахома!». В зале слышался шум праздничной толпы: в этом заведении шла вечеринка по случаю успеха постановки, которую подписал его бывший партнёр Ричард Роджерс. Этот мюзикл стал важной вехой в карьере Роджерса — первой работой, созданной им в сотрудничестве с другим поэтом, и успех проявил себя во всем блеске, с чем Лоренц вполне сознавал лицом к лицу столкнувшийся факт. Жизнь Хартa шла на убыль: прежняя популярность померкла, контакты редели, а привычка утешаться алкоголем росла. Вечер в «Сарди» был одновременно попыткой убежать от этих перемен и столкнуться с ними. Он мог прийти, чтобы пожаловаться бармену на своё положение, чтобы переложить усталость и горечь на понимающего слушателя за стойкой, но причина его прихода была не только в этом. Среди шума и аплодисментов он ждал свидания с Элизабет, молодой студенткой Йельского университета, чей образ, возможно, давал ему тень утешения и надежды в сумерках карьеры. Бар казался одновременно переполненным триумфом и пустым для того, кто переживал собственный спад: смех вокруг, тосты за новую славу и в то же время личный уголок, где Лоренц находил место сесть и думать. В эту ночь — между вспышками чужого успеха и тихими раздумьями у бокала — он оставался одним человеком, который пришёл и на вечеринку, и на свидание, и за тем, чтобы дать выход своим словам бармену.